Неточные совпадения
Так вот, однажды приехала к Марье Алексевне невиданная знакомая дама,
нарядная, пышная, красивая, приехала и осталась
погостить.
Дивилися
гости белому лицу пани Катерины, черным, как немецкий бархат, бровям,
нарядной сукне и исподнице из голубого полутабенеку, сапогам с серебряными подковами; но еще больше дивились тому, что не приехал вместе с нею старый отец.
— К тебе, Евсевий Матвеевич, к тебе в
гости! — кричал он одному мужику,
наряднее других одетому.
Наконец, недели через полторы, директорша отдала визит Варваре. Приехала с мужем, в будень, в четыре часа,
нарядная, любезная, благоухающая сладкою фиалкою, — и совсем неожиданно для Передоновых: те ждали Хрипачей почему-то в праздник, да пораньше. Переполошились. Варвара была в кухне, полуодетая, грязная. Она метнулась одеваться, а Передонов принимал
гостей и казался только что разбуженным.
Так торжественно прошла во мне эта сцена и так разволновала меня, что я хотел уже встать, чтобы отправиться в свою комнату, потянуть шнурок стенного лифта и сесть мрачно вдвоем с бутылкой вина. Вдруг появился человек в ливрее с галунами и что-то громко сказал. Движение в зале изменилось.
Гости потекли в следующую залу, сверкающую голубым дымом, и, став опять любопытен, я тоже пошел среди легкого шума
нарядной, оживленной толпы, изредка и не очень скандально сталкиваясь с соседями по шествию.
Ребенок, кажется, сознавал, что он нехорош собою, потому что очень не любил, когда приезжали
гости, особливо
нарядные, которые часто привозили с собою прехорошеньких детей и говорили с ними по-французски; ему было очень совестно сидеть при них в гостиной; он прятал свои руки и ноги, или, лучше сказать, весь старался спрятаться в угол, в котором обыкновенно усаживался.
Начальница, важные посетители и
гости: старички в
нарядных мундирах с орденами и знаками попечительства о детских приютах, не менее их
нарядные дамы в роскошных светлых платьях, — все это внимательно слушало тихо и медленно топчущихся в плавном тягучем хороводе девочек, воспевающих монотонно пискливыми детскими голосами...
Приглашенных
гостей набралось много. Веселая, щебечущая и
нарядная баронесса Софья Петровна заняла свое обычное место по правую сторону начальницы.
Чтобы иметь удовольствие показать
гостям и почетным посетителям груды изящного белья,
нарядные шелковые, батистовые блузки, шерстяные юбки на длинных рождественских столах под елкой, для того чтобы сбывать все эти вещи, а на вырученную сумму поддерживать благосостояние приюта, воспитанницы должны были работать с утра до полуночи, не складывая рук.
Сама баронесса, вся белая, душистая,
нарядная и розовая, как молодая девушка, приезжала с особенно нескладной в ее
нарядном платьице Нан христосоваться с детьми на второй день праздника. А на третий «любимицы» Софьи Петровны были приглашены к попечительнице в
гости.
Один только человек во всей этой
нарядной толпе
гостей понимал детское настроение.
Отец, куря папиросу, сидел на террасе в ожидании
гостей. Вдруг он неожиданно вздрогнул. Послышался шум колес, и к нашему дому подъехал небольшой шарабанчик, в котором сидели две дамы: одна пожилая, другая молоденькая в белом платье — нежное белокурое создание с мечтательными глазами и тоненькой, как стебель, талией. Она легко выпрыгнула из шарабана и, ловко подобрав шлейф своего
нарядного шелкового платья, пошла навстречу отцу. Он подал ей руку и поманил меня.
Номера, где он жил, считались дорогими и порядочными. Но нравы в них держались такие же, как и во всех прочих. Стояли тут около него две иностранки, принимавшие
гостей… во всякое время. Обе нанимали помесячно
нарядные квартирки. Жило три помещичьих семейства, водилась картежная игра, останавливались заграничные немцы из коммивояжеров. Но подъезд и лестница, ливрея швейцара и половики держались в чистоте, не пахло кухней, лакеи ходили во фраках, сливки к кофе давали непрокислые.
Нарисован был пир;
нарядные и роскошные женщины, которых я всех мог бы назвать поименно. Это все были наши гетеры. Они возлежали с
гостями, в цветах, за пышным столом, а некто юный спал, уткнувшись лицом в корзину с цветами. Лицо его не было видно, но я по его тоге узнал, что это был сам художник Магистриан. А над ним виднелася травля: львы в цирке неслися на юную девушку… а та твердо стояла и шептала молитвы. Она была Магна.
Сигизмунд Нарцисович сел. Княжна села напротив. Наступило неловкое молчание.
Гость, видимо, не желал помочь хозяйке выйти из неловкого положения. Княжна задала несколько незначительных вопросов о семействе князя Прозоровского. Сигизмунд Нарцисович дал короткие ответы. Снова оба замолчали. Александра Яковлевна нервно теребила оборку своего
нарядного платья.